Россия. Трудными тропами "лихих 90-х"

«Молодой» пенсионер на работе и в деревне

После увольнения из аппарата Кабинета Министров СССР в связи с переходом на другую работу у меня начался новый достаточно интересный и неоднозначный период моей жизни. 9 декабря 1991 года я был принят на должность начальника общего отдела «Российского концерна «Полиметалл», который был образован на базе одного из главных управлений ликвидированного Минцветмета СССР. В состав концерна входили почти все добывающие предприятия цветной металлургии из бывшего главка, в основном, расположенные в Сибири и на Дальнем Востоке. Возглавлял концерн бывший начальник этого главка Черкасов Иван Павлович.

Территориально мы располагались в здании бывшего Минцветмета на Китайском проезде, то есть я практически вернулся к месту своей бывшей работы на Старой площади. В мои обязанности входило хозяйственное обеспечение деятельности небольшого коллектива концерна, обслуживание скромного парка служебных автомобилей, водители которых находились в моем прямом подчинении, и т.п.

Работа моя, как говорится, была «не пыльная», и меня совсем не смущал тот факт, что я переквалифицировался из государственного управленца в рядового хозяйственника. Ведь я уже был простым работающим пенсионером! С меня словно свалился груз большой ответственности, который давил на меня все последние годы. Никаких постоянных и серьезных совещаний, никаких ответственных и частых командировок, никаких важных справок и отчетов перед вышестоящим начальством. Все это осталось в прошлом. Как говорил небезызвестный почтальон Печкин из Простоквашино: «Вот уйду на пенсию – жить начну!»

Вот и я теперь начинал новую жизнь в период, когда «уставший от Компартии и Советов» народ, вдохновляемый красивыми лозунгами «реформаторов», бодро устремился в долгожданное рыночное будущее. В столице, как и во всей России, развивались бурные события – шло массовое разворовывание богатого советского промышленного и сельскохозяйственного потенциала, в бывшем советском народе буйно расцветал мелкобуржуазный индивидуализм.

В нашу жизнь ворвались такие понятия, как либерализация цен и приватизация. Указом Ельцина была разрешена любая торговля в любом месте, и тротуары на улицах в центре Москвы превратились в стихийные «блошиные» рынки, процессы «купи-продай» становились основными экономическими понятиями у обывателя. Сотни «челноков» отправились в Китай, Турцию, Таиланд и др. страны за дешевым товаром. Уголовный мир вышел из подворотен на улицы, начался резкий рост преступности. Новая Россия все глубже погружалась в пучину «лихих 90-х».

Однако наша жизнь продолжалась, несмотря ни на что. Я исправно трудился на хозяйственной работе в нашем концерне. Мне пришлось заниматься в том числе и организацией деловых встреч руководителей предприятий, входивших в концерн, с представителями иностранных фирм. Это были довольно «крутые» встречи за дружескими столами в ресторанах гостиницы «Россия» и «Балчуг», где наши «сибирские ребята» за бокалом виски налаживали контакты с иностранцами. Правда, позже летом это «выйдет боком» для концерна – наши учредители решат, что они и сами могут организовать международное сотрудничество без нашего посредничества.

Практически с самого начала работы концерна мы приобрели несколько персональных компьютеров IBM и начали их освоение. Я оказался одним из самых опытных пользователей, вначале даже обучал своих коллег работе в DOS. Позже мы установили на компьютеры операционные системы Windows 3 и 3.11 и продолжили освоение новой техники, попутно в свободное время раскладывая пасьянсы и играя в шахматы.

Уже на первых порах у концерна прошла удачная сделка по продаже за рубеж приличного количества руды с одного из наших предприятий, и у нас появилась валюта. По поручению гендиректора мы с водителем занялись приобретением иномарки для него. Предложили шефу несколько вариантов – Иван Павлович остановился на Вольво. Доллары за авто мы перевели в один из банков в Литве, а через некоторое время получили новенькую Вольво в Измайлово, и наш гендиректор сел в престижный автомобиль, как и подобает серьезному руководителю.

Весной мы с супругой приступили к первым сельхозработам на ярославской земле. А в Москве Светлана, начиная уже с марта месяца, развила бурную деятельность по выращиванию рассады помидоров, перцев и др. овощных культур для последующей высадки на нашем новом огороде. 

Судьба нередко повторяет свои причуды. В далеком 1965 году в Красноярске весеннее солнце разбудило наши со Светланой сердца, и 24 апреля мы с ней поженились. 27 лет спустя весна не прошла и мимо моей дочери в северной столице. 18 апреля 1992 года в Питере состоялась свадьба Ларисы Бабаниной с Ильей Смольковым, тем самым молодым оперуполномоченным, который провожал меня удивленными глазами на погранпосте в пос. Лебяжье в 1986 году.

В Санкт-Петербург мы поехали втроем, я, Светлана и Александр, за пару дней до этого важного события. Я съездил в Сосновый Бор, где был радушно принят моими старыми знакомыми. В частности, бывший замсекретаря парткома СУС Александр Зиновьев, ставший теперь «крутым бизнесменом» и арендовавший для своей фирмы «Экспорт-Импорт» целый этаж в одном из общественных зданий, широким жестом пригласил меня на обед в городской ресторан, где за дружескими тостами поделился вкратце своими делами. Как оказалось, у него были достаточно именитые еврейские родственники в США (показал фото с ними), которые спонсировали его предпринимательскую деятельность. Я пожелал ему успехов на этом поприще.

Попутно я заглянул в строящееся административное здание, предназначавшееся для городских органов управления, где на первом этаже уже действовала детская музыкальная школа. Директор школы с удовольствием показал мне ряд классов и помещений и благодарил меня за то, что я в свое время отстоял строительство этого здания. Затем начальник ОРСа СУС Киселев А.А. отвез меня в хорошо известный мне «Магазин молодожёнов», где я выбрал приличный свадебный наряд для дочери. Вернувшись в Питер, я разыскал телефон Бычкова С.К., бывшего предгорисполкома в Сосновом Бору. Он теперь трудился в Леноблисполкоме и дал соответствующую команду в Дворец бракосочетания, чтобы нам организовали регистрацию «на уровне».

Процедура регистрации брака прошла действительно на высоком уровне, не считаясь с установленным лимитом времени, после чего мы поехали в Купчино. Здесь на квартире Ильи (кстати в том же подъезде, где жили Виктор и Евгения Крушинские) его родители, приятные и интеллигентные люди, Наталья Борисовна и Владимир Ильич, организовали скромное, но в то же время удивительно богатое по нынешним временам семейное торжество. Таким образом, и мой сын, и моя дочь обзавелись собственными семьями и начали строить свою самостоятельную личную жизнь. 

На работе дела по-прежнему шли нормально. Наш концерн «Полиметалл», установил крепкие связи с подмосковным совхозом «Каменский» в Каширском районе Московской области. Между прочим, здесь отрабатывалась совместно с голландскими специалистами технология выращивания элитных сортов картофеля. Пользуясь этим, мы завезли для работников своей организации целую машину картофеля нескольких голландских сортов: Фреско, Эскорт и др., в т.ч. и семенного материала.

У нашего шефа время от времени возникали интересные, но мало осуществимые идеи, например о приобретении собственного здания для офиса компании или создании совместного с финнами предприятия по производству горнодобывающего оборудования для наших предприятий в Сибири.

В это время в Москве полным ходом шла приватизация и распродажа зданий и имущества. Увидев извещение о продаже здания бывшего детского садика в одном из районов столицы, гендиректор послал меня «на разведку». Приехав в администрацию района, я сразу окунулся в атмосферу неприкрытой коррупции и произвола «дерьмократов», пришедших к власти. К посетителям, смиренно дожидавшимся в коридоре своей очереди на приём, подходила работница администрации и, совсем не стесняясь, в открытую называла сумму, с которой надо было идти в начальственный кабинет жаждущему получить право на аренду или выкуп помещений или зданий. Предварительно ознакомившись с полуразрушенным зданием, к которому мы проявили интерес, и оценив будущие затраты на его восстановление, мы отказались от участия в аукционе.

Съездил я и в командировку в Санкт-Петербург с заездом в Сосновый Бор. Где-то на севере области, ближе к финской границе, продавались недостроенные заводские корпуса. Я побывал там, побеседовал с хозяевами долгостроя и привез в Москву некоторую информацию и чертежи этих объектов. Попутно заскочил в Сосновый Бор, где мои знакомые монтажники показали несколько зданий, которые они готовы были продать кому угодно. Привезенная мною информация, как и ожидалось, не устроила шефа. На этом все поползновения с приобретением зданий закончились, тем более что впереди замаячили определенные разногласия с нашими учредителями по поводу будущей деятельности концерна.

Через какое-то время мне с одним из водителей пришлось на поезде поехать в Нижний Новгород за новой «Волгой». Кто-то из наших учредителей подарил концерну эту машину, предназначавшуюся для экспорта за рубеж.

Надо сказать, что на автозаводе мы столкнулись с полным «бардаком» и криминальным беспределом. Несмотря на то, что у нас на руках были все документы на получение машины в экспортном отделе в первоочередном порядке, пришлось ждать два дня, давать «на лапу» дежурным механикам и наблюдать аврал по отгрузке очередной партии машин в Китай. Из десятка автомобилей, подготовленных к отправке в эту страну, у половины был недокомплект различных деталей, которые тут же восполнялись снятием с других авто.

Наконец дошла очередь и до нас. На складской площадке нам показали три приличных машины, но у одной отсутствовала педаль акселератора, у другой была большая вмятина на крыле, третья оказалась без аккумулятора, но его быстро сняли с соседней и поставили нам. Отблагодарив шустрых ребят, мы отправились своим ходом в Москву пополнять автомобильный парк своей организации.

Позже мы приобрели еще две жигулевских «девятки» для своих нужд, одну из которых через пару дней угнали прямо от дома водителя.

Наконец на моей работе созрели серьезные перемены, и в конце июня 1992 г. общим собранием учредителей концерна «Полиметалл» был ликвидирован, а вместо него организовано акционерное общество «Полиметалл». Я был назначен директором созданной внутри АО фирмы «Полиметаллсервис».

У нас продолжали развиваться довольно тесные связи с бывшим совхозом в Каменке, который теперь преобразовался в акционерное общество «Русское поле». Кстати, АО «Полиметалл» оказалось в числе его учредителей после того как предоставило селянам беспроцентный кредит в 100 тыс. руб., а часть наших руководителей и их родственников напрямую стали акционерами, получив земельные паи, в том числе среди них оказалась и моя жена, получившая земельный пай в 5,3 га.

В Москву из Каменки я со своими водителями почти еженедельно привозил свежее мясо и молоко, которые бесплатно распределялись среди наших сотрудников. Это было очень характерным для той поры способом бартерного обмена.

Кстати, в это же время мой сын Александр, искавший свою нишу на рынке и контактировавший с командой чеченцев, которые, в свою очередь, сотрудничали с его тестем, главным редактором «Сельской жизни», занимался мелким бизнесом. Несколько раз он привозил в Каменку и сдавал в магазин на реализацию кое-какие продовольственные товары, включая конфеты. 

Дом и огород в деревне всё больше и больше затягивали нас в свою орбиту. Осенью мы впервые начали завозить в Москву настоящий урожай, выращенный своими руками на собственной земле. Это было очень приятно и здорово. С этого года к моим профессиям прибавилась ещё одна специальность – «водитель-грузчик сельхозпродукции», которая со временем станет одной из основных.  

1 октября 1992 года из Питера пришло радостное известие – Лариса родила сына Андрея. Для меня как деда, имевшего уже двух внучек, это тем более было радостно – у нас появился первый внук. Мы со Светланой с удовольствием отпраздновали это знаменательное событие. 

Наступил 1993 год. Уже в конце февраля супруга «открыла» дачный сезон – начала высадку рассады в различные ящички и баночки. А для меня наступила пора готовить землю для этих посадок. Но по-настоящему открыли сезон в деревне только 10 апреля.

Мы приезжали в деревню, в основном, на выходные дни и трудились как пчёлки. В августе наконец-то наступило настоящее лето и установились более или менее погожие деньки. Я взял очередной отпуск, и мы смогли проводить в Ворже большую часть времени. Работы на огороде продолжались в том же ключе: прополка, окучивание, полив, сбор урожая. На лето к нам приехала Лариса со своим первенцем Андреем. Часть времени они проводили в Москве, а когда установилась хорошая погода с удовольствием отдыхали в деревне.  

В начале сентября мы решили попробовать свои силы в малом бизнесе. Было создано и официально зарегистрировано семейное товарищество с ограниченной ответственностью (ТОО) «Фирма Воржа». Я стал директором, мой сын – заместителем директора, а Светлана – бухгалтером. Мы получили соответствующие документы, изготовили печать, и … начали действовать. Были положены некие деньги на расчетный счет, проведено несколько торговых операций, но дальше дело не пошло, и наш «семейный бизнес» постепенно начал тормозиться. 

В конце сентября моя жизнь снова круто изменилась. Последнее время дела у нашего АО «Полиметалл» шли не блестяще, нарастали проблемы различного рода, в том числе финансовые. Руководство Общества начало лихорадочно собирать приватизационные ваучеры, с этой целью многие работники ездили по окружающим городам и весям, скупая «чубайсовские бумажки». Обычно спокойный Иван Павлович Черкасов время от времени стал изливать свое раздражение на членов коллектива. Несколько раз «под раздачу» попадал и я.

После очередного «выступления» моего начальника 24 сентября 1993 года я положил ему на стол заявление об уходе на пенсию (терпеть не могу незаслуженных претензий ко мне!). И сразу у меня появилось много свободного времени для занятия дачными делами. Впереди меня ожидало «свободное плавание» по бушующим волнам зарождающегося российского рынка. 

Жизнь на две скромные пенсии 

Разумеется, у нас уже была своя маленькая семейная фирма, но дело как-то сразу не заладилось. Какие-то идеи, конечно, были, но не было стартового капитала, отсутствовал опыт в коммерции. Что делать, чем торговать, чем серьезным заняться – на эти вопросы у нас не было ответов. Да, вписаться в рынок – не поле перейти!

Наступил период, когда наши со Светланой пенсии по неизвестной причине сравнялись и достигли минимального размера, что автоматически, при отсутствии каких-либо серьезных накоплений и источников дохода, переводило нас в разряд «малообеспеченных семей». По мысли Гайдара, Чубайса и их сподвижников, подобная категория людей, «не вписавшихся в рынок», не имела реальных шансов на существование в новой России.

Но у нас оставался свой «домик в деревне», который требовал приложения наших сил. Теперь мы оба стали неработающими пенсионерами, и «чихать мы хотели» на городскую жизнь с её «реформаторами - дерьмократами» и хреновыми начальниками! 

Почти на два года мы перешли в новый режим жизни – практически весь весенне-осенний сезон проводили в ярославской деревне, своим упорным трудом обеспечивая более или менее приемлемый образ бытия и создавая условия для отдыха нашим детям и внукам. Безусловно, была и определенная поддержка со стороны детей и немногочисленных друзей, оставшихся верными прежним отношениям. 

Пока мы отдыхали и трудились в деревне, в Москве произошло важное и радостное для нас событие – 6-го июня 1994 года супруга Александра Ирина родила нам еще одного внука, которого родители назвали Мишей, по-видимому, в честь другого деда, Михаила Шарова, у которого день рождения также был 6 июня. Нашего полку прибыло!

Вынужденный «дачный период» оказался со своей стороны настолько ярким и насыщенным различными событиями, что позволил мне  вынести всю хронику деревенской и дачной жизни в отдельный раздел моего сайта под названием «Записки дачника».

Бывая наездами в Москве летом и пережидая здесь всю зиму, удивлялись происходящим в столице и окружающем мире переменам – «лихие 90-е годы» со скрипом и скрежетом продолжали разрушать остатки великой страны и создавать новую неведанную нам прежде Россию.

Изменений было много, некоторые из них касались меня напрямую. Так, сразу после перехода всех учреждений бывшего Управления Делами ЦК КПСС в Управление Делами Президента РФ, начались «чистки» контингента лиц, прикрепленных к поликлинике №1 на Сивцевом Вражке. Практически всех моих знакомых по ЦК и Совмину отсюда открепили. Меня тронуть не посмели, так как ликвидаторы-чернобыльцы имели право оставаться прикрепленными к своим поликлиникам (не зря, видно, мы в свое время записали этот пункт в Закон СССР о чернобыльской катастрофе, на основе которого создавались и соответствующие республиканские законы). Однако, мою супругу всё-таки открепили от п/к №1, и я смог вернуть её туда только через год.

Часть моих бывших друзей и приятелей, особенно из тех, кто «вписался в рынок», почему-то перестали меня узнавать и общаться со мной.

Особенно мне запомнилась одна такая встреча. Как-то зимним днем я шел от станции метро «Смоленская» в п/к №1 и в Калошином переулке лицом к лицу столкнулся с выходящим из проходной моим бывшим коллегой по ЦК КПСС и КПЛА Возняком В.Я., дослужившимся теперь до председателя Госкомитета РФ по социальной защите граждан и реабилитации территорий, пострадавших от чернобыльской и других радиационных катастроф.

Высокий и импозантный, в дорогом пальто и меховой шапке Василий Яковлевич лишь мельком взглянул прямо в глаза какому-то пенсионеру в курточке и, сделав вид, что не признал его, с поднятой головой прошел мимо, оставив лишь слабый след дешевых духов. «Ах, же ты, с...!» – мысленно выругался я ему вдогонку, и вошел в проходную поликлиники.

Снова между работой и деревней

Но, к счастью, не все мои друзья оказались такими забывчивыми и высокомерными.

В мае 1995 года я неожиданно получил предложение от одного из своих приятелей по Старой Площади, работавшего в руководстве «Газпром межрегионгаз Москва» в пос. Коммунарка, о работе в качестве менеджера в этой уважаемой организации. И хотя газовая отрасль для меня была не очень знакомой, я был рад возможности прервать период моей вынужденной «безработицы». Однако дело осложнялось необходимостью ждать около месяца, пока в организации улягутся страсти после небольшого сокращения штатов.

В это же время мой бывший коллега по Отделу тяжелой промышленности и энергетики ЦК КПСС Виктор Онищенко, ушедший после реорганизации аппарата ЦК на работу в Минэнерго начальником ССО «Атомэнергострой», в начале июня возглавил недавно образованное ЗАО «Энергоинвестресурс», которое являлась одной из «дочек» Корпорации «Единый электроэнергетический комплекс (ЕЕЭК)». Президентом Корпорации «ЕЭЭК» был Анатолий Фёдорович Дьяков – первый министр Минтопэнерго РФ, член-корреспондент РАН, профессор, доктор технических наук, с которым я имел контакты ещё в бытность своей работы в аппарате ЦК КПСС.

Справка. С середины 1992 года в стране начался процесс частичной приватизации энергосистемы: серией решений Президента и Правительства России было создано Российское акционерное общество «Единая энергетическая система России» (РАО «ЕЭС России», или просто РАО ЕЭС), которому были переданы функции управления электроэнергетикой.
1 декабря 1992 года Дьяков А.Ф. был назначен президентом РАО ЕЭС, а 22 февраля 1993 года был также утверждён председателем совета директоров компании.
Электроэнергетическая ассоциация «Корпорация Единый Электроэнергетический Комплекс» (Корпорация «ЕЭЭК») была учреждена в 1994 г. с целью объединения усилий ведущих энергетических организаций страны по обеспечению надёжного, устойчивого и эффективного функционирования и развития энергетики. 
Корпорация «ЕЭЭК» насчитывала более 240 участников – энергетических, энергомашиностроительных, проектных организаций, научно-исследовательских и учебных институтов, учреждений РАН.
Задачи Корпорации «ЕЭЭК» заключались в содействии участникам Корпорации в решении наиболее значимых вопросов функционирования энергетики, экспертизе различных проектов и работ, аналитических исследованиях, разработке концепций и стратегий развития ТЭК и ЕЭС, проведении мероприятий, связанных с внедрением новой техники и технологий, анализом и выработкой необходимой документации, приоритетными энергетическими разработками, программами НИОКР, техническим регулированием, стандартизацией и т.д. 

Виктор Федорович Онищенко, будучи директором ЗАО «Энергоинвестресурс», пригласил меня на должность заведующего общим отделом. Естественно, что я как энергетик по специальности, с удовольствием согласился. Размещалась наша фирма в Раменках, в здании бывшей Энергетической Академии на 2-м Сетуньском проезде. На работу я добирался на троллейбусе №34 до Киевского вокзала, а затем автобусом маршрута 91 до места своей работы.

Нашей основной задачей было осуществление функций заказчика при строительстве ряда объектов под эгидой Корпорации «ЕЭЭК». Коллектив организации был небольшой. Работа в качестве заведующего общим отделом мне нравилась, заработки были неплохие. Особенно мне по душе пришлось то, что в моем распоряжении оказалось несколько персональных компьютеров (ПК), к которым я был неравнодушен в последние годы.

Однако теперь моя деревенская «вольница» закончилась – в Ворже я мог бывать только по выходным дням и в период отпуска. 

В середине мая из Питера приехали Лариса, Илья и Андрейка. Они решили остаться пока в Москве, тем более что Лариса ждала прибавки в семье.

16 июня отметили день рождения Ларисы, а на следующий день рано утром сын отвёз меня на вокзал к утренней электричке, на которой я уехал в деревню (если б знал, что сегодня Лариса родит мне ещё одного внука, то остался бы в городе). Нашего третьего внука назвали Сашей. С этой поры нам с женой прибавилось хлопот в Москве.

В конце 1995 года Светлана поехала в Питер помогать Ларисе, так как Илью отправили уже во второй раз в длительную командировку в Чечню в составе питерского СОБРа. 

В наступившем 1996 году нашей организации поручили заниматься строительством большого офисного здания Корпорации «ЕЭЭК», в котором предполагалось размещение практически всех представительств основных энергосистем России.

Проект предусматривал строительство здания на Юго-Западе Москвы рядом с Воронцовским парком, т.е. практически у моего дома. В проект были заложены средства на сооружение воздушной галереи из здания в парк и реконструкцию самого парка. Руководство Корпорации и города согласовали привлечение в качестве застройщика болгарской строительной фирмы «БК Компанja». Болгары начали создавать строительную базу на краю Воронцовского парка со стороны ул. Новаторов. Мы, как заказчики, наладили с ними деловой контакт.

В это же время на расчетный счет нашей фирмы начали поступать деньги от энергосистем из разных регионов страны, в соответствии с размерами офисов их будущих представительств. Получив разрешение использовать накапливающиеся у нас средства в целях их оборота, мы выдали несколько краткосрочных кредитов отдельным организациям и частным лицам на общую сумму свыше 5 млн руб. Жизнь, как говорится, налаживалась.

Вскоре мне пришлось поехать в командировку в Ростов-на-Дону. Вместе с водителем мы приехали в одну из организаций, подведомственных «Корпорации ЕЭЭК», чтобы забрать там новый автомобиль «Волга» ГАЗ-24, предназначенный для нашего директора. Выполнив в течение дня все формальности, мы не стали оформлять транзитные номера из-за недостатка времени. Прикрепив на лобовое стекло бумагу «Перегон Ростов- Москва», утром отправились в путь по автодороге «Дон».

Самым удивительным оказалось то, что ни на одном из многочисленных постов ГАИ нас не остановили, хотя иномарки и машины с «кавказскими» номерами постоянно тормозились «для выяснения отношений». Добравшись вечером до Москвы, мы загнали авто в мой гараж для временного хранения. Затем в ближайшую неделю я зарегистрировал «Волгу» в ГАИ, и наш шеф получил персональную машину. 

В самый разгар дачного сезона у меня стало появляться все больше проблем с моим автомобилем, всё-таки почти 16 лет служит он нам верой и правдой. Но чем дальше, тем больше средств приходится тратить на его содержание и ремонт. И всё равно, нет-нет да и покажет он «свои зубки».

В июле я, наконец-то, принял предложение моего приятеля Георгия Асеева и произвёл с ним обмен моего благоустроенного гаража под домом на его менее обустроенный бокс за Воронцовским парком. В качестве доплаты я получил его ВАЗ-21063, хотя и с хорошим пробегом, но в более или менее приличном состоянии. Конечно, С.Ф. не понравилось, что я отдал свой гараж, расположенный в буквальном смысле слова под окном, но что мне оставалось делать, если средств на ремонт старого жигулёнка уже не было.

Вскоре к нам приехала Лариса, и я повёз всех в деревню уже на «новой» машине, которая нам показалась просто иномаркой – настолько лучшими были её ходовые качества и работа двигателя.

Моя жизнь продолжалась в нормальном ритме – в будние дни я трудился на своей работе, а на выходные и короткие отпуска отправлялся в деревню, чтобы отдыхать и трудиться на природе. 

Наступил 1997 год. 30 мая очередное собрание акционеров РАО «ЕЭС» приняло решение о ликвидации поста президента и введении должности председателя правления, а также о разделении постов председателя правления и председателя совета директоров (с 1996 года такое совмещение постов перестало допускаться законодательством). Председателем правления РАО был избран 29-летний Борис Бревнов – земляк и соратник первого вице-премьера Бориса Немцова, курировавшего тогда в правительстве топливно-энергетический комплекс. Дьякову А.Ф. остался пост председателя совета директоров, и от текущего руководства компанией он оказался отстранён. Как оказалось впоследствии, эти события не предвещали ничего хорошего для нашей организации и в дальнейшем для меня. 

В начале 1998 года неожиданно для меня самого возник вопрос о выделении мне, как участнику ликвидации последствий аварии на Чернобыльской АЭС, небольшого земельного участка для ведения приусадебного хозяйства в Калужской области недалеко от хорошо знакомого города Обнинска. Мы с супругой провели немало вечеров в долгих раздумьях о целесообразности нового дела, о наших возможностях осилить его по состоянию здоровья и финансов, и т.д. и т.п. В конце концов, было решено, что можно попробовать. А уже в начале марта у меня появилась возможность приехать на место и посмотреть свой будущий участок. 

А в это время в стране начали разворачиваться новые события, имевшие далеко идущие последствия. 

Справка. 23 марта 1998 года Ельцин отправил правительство Черномырдина в отставку и назначил на его место Кириенко. Ельцин выбрал молодого худенького провинциала, видимо, потому что у него не было, как тогда говорили, «президентских амбиций». В мемуарах же он писал (пером Валентина Юмашева), что на посту председателя правительства ему требовался молодой, энергичный и твёрдый политик.
Когда Кириенко въехал в Белый дом председателем правительства, он с удивлением обнаружил, что доходы государства на мели и долги выплачивать практически нечем. Такая новость повергла его в изумление. Он, видимо, не знал, что предыдущее правительство постоянно влезало в кредиты. Ещё деньги занимали и за границей, а внутри страны продавали ГКО. Теперь, с падением цен на нефть и азиатским кризисом вся эта лавочка закрылась.
Кириенко решил провести девальвацию и снизить обменный курс рубля. Подешевевшими деньгами легче будет расплачиваться по огромному внутреннему долгу. Однако из-за этого пострадали бы коммерческие банки, которые тоже брали валюту за рубежом. Девальвация лишила бы их возможности расплатиться. На дешевые рубли они бы не купили достаточного количества долларов, которыми надо возвращать долг.
В начале августа 1998 года из-за падения цен на российские валютные бумаги банки оказались на грани банкротства. Частные банки и фирмы не могли вернуть кредиты, взятые в твердой валюте. Валютные запасы таяли на глазах. Четырнадцатого августа, в пятницу, российский валютный рынок практически прекратил существование.
В таких условиях можно было поступить двояко: мобилизовать все резервы, включить печатный станок и расплатиться с владельцами ГКО, то есть гражданами, которым государство обещало оплачивать покупку своих ценных бумаг, или провести девальвацию рубля и отказаться платить по долгам. Вопрос стоял, кому помочь? Выбор был, без сомнения, трудным.
Кириенко решил, что население переживёт нечестность государства, а коммерческие банки могут лопнуть. С экономической точки зрения, он, может быть, был прав, но с морально-этической - поступил скверно.
17 августа 1998 года был объявлен технический дефолт по основным видам государственных долговых обязательств. Одновременно правительство отказалось от стабильного курса рубля по отношению к доллару, ранее искусственно поддерживаемого и завышенного биржевыми интервенциями Центробанка России.
После обнародования правительственных решений в стране началась паника. Народ бросился скупать валюту. Вкладчики ринулись в банки за сбережениями. Банки стали закрывать обменные пункты. На заводах и в организациях стало нечем выплачивать зарплату – начались массовые увольнения рабочих.
Дефолт повлёк за собой спад производства и сокращение доходов населения. Сотни тысяч человек потеряли работу, резко выросла инфляция, упал обменный курса рубля.
Со временем стало ясно, что у решения Кириенко были и положительные моменты: началось масштабное импортозамещение, увеличилась конкурентоспособность отечественного производства.
Но Кириенко не дождался этих новостей на своём посту. 21 августа 1998 года Государственная дума единодушно выразила недоверие правительству и потребовали его отставки. Воскресным днём 23 августа Ельцин уволил Кириенко с поста председателя российского правительства. Но осадок, как говорится, остался, и долго еще в народе называли Сергея Владиленовича «киндер-сюрпризом». 

Параллельно с работой и поездками в ярославскую деревню мы начали заниматься большим и нужным делом, которое откладывали уже несколько лет – разменом квартиры. Была поставлена задача: продать нашу 3-х комнатную квартиру, купить себе хорошую 2-х комнатную и помочь деньгами сыну в приобретении им московской квартиры. Действовал я через солидную риэлтерскую фирму «Юго-Запад». Нам нашли покупателя и хорошую квартиру в нашем же доме, только в соседнем подъезде. Однако грянул «кириенковский дефолт», и у покупателя возникли проблемы с деньгами. Сделка откладывалась, а Сашу и Ирину уже торопили с продажей квартиры в Лобне, к тому же приближалось время покупки ими московской квартиры в только что построенном доме в Жулебино.

В начале сентября я, будучи один в деревне, серьезно заболел. Поехал на перекладных электричках в Москву, где сразу пришлось вызывать скорую помощь. Диагноз был неважный – язва двенадцатиперстной кишки. Если учесть, что с этой болячкой я еще полтора дня работал в деревне, то меня срочно положили в ЦКБ. Надо было случиться так, что в тот момент, когда я «загремел» в больницу с язвой, подошло время нотариальной сделки, так как фирма нашла нам нового покупателя.

К счастью, всё удалось решить нормально, главврач выпустил меня на день из больницы, я смог съездить вместе со всеми к нотариусу. До конца сентября мне в больнице подлечили язву (вот и я теперь затесался в ряды «язвенников», ещё хорошо, что не «трезвенников»!), и мы в октябре перебрались в новую квартиру в соседнем подъезде нашего же дома, а Саша со своей семьёй справил новоселье в хорошей 3-х комнатной квартире в Жулебино.

Наступил 1999 год. В деятельности нашей фирмы произошел переломный момент. Начали сказываться последствия дефолта и реорганизация в энергетике, которую проводили «младореформатор» Немцов и его ставленник в Минэнерго, руководитель РАО «ЕЭС» Бревнов. Они резко усилили давление на Дьякова А.Ф. и возглавляемую им Корпорацию «ЕЭЭК». Было также принято решение об отказе от строительства её офисного здания рядом с Воронцовским парком. Стройку свернули, болгарский подрядчик закрыл свою строительную базу и отбыл на родину.

Спустя некоторое время наши инвесторы, вложившиеся в строительство офисов, потребовали возвращения своих денег, а мы, в свою очередь, начали «стучать» в двери заёмщиков, которым выдали кредиты. Но не тут-то было. Все они дружно разводили руками – налицо форс-мажор в виде дефолта, и мы практически ничего не смогли вернуть себе за исключением нескольких кожаных курток (вместо 1 млн руб.) от корейца Кима. Сами мы также отписывались от настойчивых инвесторов с такой же мотивировкой, и постепенно они угомонились, по-видимому, завязнув в других своих собственных проблемах. Не успокоился только гендиректор Дагэнерго. Он прислал в Москву несколько крутых кавказцев, и они, взяв в «железные тиски» нашего шефа, сумели вернуть свои деньги.

Правда, знакомые моему Саше чеченцы предложили свои услуги по «выбиванию» долгов у наших заёмщиков, потребовав при этом «за работу» половину всех денег. Но мы с шефом не рискнули ввязываться в эти привычные для «лихих 90-х» криминальные отношения.

Ввиду продолжавшегося полного застоя нашей фирмы мы постепенно сократили до минимума персонал, осталось одно руководство, к тому же прекратили выплаты зарплаты – нет денег. Зато у меня появилось много свободного времени для дачных дел. 

Летом Лариса с детьми гостила у нас, а в октябре мы проводили их в Питер. В этом году у неё оказался коротким «московский отпуск», так как она вышла на работу. Лариса устроилась инспектором в налоговую инспекцию и стала трудиться вместе с Натальей Крушинской, своей кузиной. Работа не слишком денежная, но всё-таки это государственная служба, а значит надёжная и стабильная.

Новые попытки трудоустройства

Вот уже и 2000-й год наступил. На горизонте никаких прояснений не видно. В прежнем режиме текло наше деревенско-городское бытие, спокойное зимой и бурно расцветающее с приближением весеннего сезона.

25 мая 2000 года я официально уволился из ЗАО «Энергоинвестресурс», которое фактически перестало существовать. Никакой юридической ликвидации общества мы не проводили. Печать и основные документы организации я, с разрешения шефа, забрал с собой (непонятно для чего!).

Конечно, проблемы, возникавшие в стране в эти непростые годы, не проходили мимо нас, создавая различные трудности. Тем не менее, в меру сил и возможностей мы с супругой помогали своим детям, заботились о воспитании наших внуков. Внуки росли крепкими и смышлёными, любили бывать в нашей городской квартире, но особенно их радовали поездки в деревню и на дачи.

Через какое-то время я начал заниматься в который раз своим трудоустройством. Если выйдет удачно, то опять резко сократятся мои возможности для дачных поездок, но зато появится возможность получения дополнительных доходов, которые явно будут не лишними в это время.

В начале 90-х я уже давал себе зарок не обращаться в бывшие ранее под моим кураторством организации (я в принципе не люблю «заглядывать» в прошлое!). Но, по-видимому, я подзабыл полученный мною урок и предпринял попытку трудоустроиться в концерн «Росэнергоатом», возникший на базе эксплуатационного главка бывшего Минатомэнерго.   

У меня состоялась встреча с главным инженером «Росэнергоатома» Антоновым Б.В. Борис Васильевич, с которым я в свое время работал на ЛАЭС имени В.И. Ленина, принял меня весьма радушно и высказался положительно по поводу моей работы в концерне. Но вопрос безусловно надо было решать с президентом концерна Поздышевым Э.Н., который находился в командировке.

Через несколько дней я получил информацию, что Эрик Николаевич уже на работе, и отправился с раздвоенными чувствами к нему на прием. Я попросил чопорную даму в приемной доложить обо мне президенту концерна. После минутной паузы секретарь вышла из кабинета шефа и сухим голосом коротко сообщила, что Эрик Николаевич очень занят и не может принять меня. И ни слова больше!

Получить такой ответ от бывшего коллеги стало для меня хорошей звонкой пощечиной. По дороге домой в поезде метро я снова и снова вспоминал эпизоды многолетней совместной работы с Поздышевым Э.Н. Разные и неоднозначные отношения были у меня с ним, даже когда оба мы занимались инженерными делами в Красноярске-26 и Сосновом Бору. Однако позднее, когда я перешел на партийную работу, то нередко ощущал с его стороны какую-то обиду или досаду на меня, как на «выскочку-партократа», который неожиданно оказался выше его по «служебной лестнице». 

Ремарка. В Интернете я случайно наткнулся на высказывание Александра Купного, участника ликвидации последствий аварии на ЧАЭС, журналиста, фотографа:
«…Поздышев Эрик Николаевич пробыл директором ЧАЭС меньше года: с мая 1986 по февраль 1987 года. Но именно его подпись стоит под Актом приемки в эксплуатацию комплекса сооружений над разрушенным 4-м энергоблоком – объект «Укрытие». Ему предлагали остаться директором ЧАЭС, но он отказался и вернулся в Москву.
В 2010 году я договорился с ним о встрече, хотел включить его воспоминания в вышедшую позже мою книгу «Живы, пока нас помнят». Он согласился, но потом, когда я приехал, неожиданно отказался, без объяснения причин. Может, передумал ворошить старое?»

Может быть, и в моем случае он не захотел «ворошить старое», а может вспомнились старые обиды. Ну что ж, Бог ему судья!

Очередное место для трудоустройства было подсказано моим сыном. После переезда в новую квартиру в Жулебино Александр тесно познакомился и подружился с одним из соседей по подъезду, Александром Леоновичем Поповым, талантливым художником, работавшим у известного московского ресторатора Андрея Деллоса. Этот обрусевший правнук знаменитого французского кутюрье в 90-е годы успешно развивал ресторанный бизнес в Москве, одно время сотрудничал с Антоном Табаковым, сыном Олега Табакова.

К 2000-му году Андрей Деллос открыл в Москве три ресторана («Бочка», «Шинок», «Ле Дюк») на улице 1905 года, ресторан» «Кафе Пушкинъ» на Тверском бульваре и начал развивать сеть кафе «Му-Му». Мой сын уже работал в его системе и порекомендовал меня кадровикам. Через некоторое время я устроился инженером по охране труда со скромной зарплатой в ООО «Виадук Экс», занимавшееся деятельностью ресторанов и кафе А. Деллоса, а также услугами по доставке продуктов питания.

В одной из коммерческих компаний я прошел краткосрочный курс обучения и получил необходимое удостоверение. Пришлось также заняться самообразованием в части знакомства с оборудованием торговли и общественного питания. Мне пришлось проделать большую работу практически с нуля, написать инструкции по ТБ для персонала и завести соответствующие журналы инструктажа. Через некоторое время я навел более или менее приличный порядок с документацией по ресторанам и кафе. В кафе и ресторанах работали в основном выходцы из стран СНГ (Украины, Белоруссии и др.), текучка кадров среди рабочего персонала была достаточно большой. Раз в неделю я проводил инструктаж по охране труда с вновь принятыми работниками. У меня установился довольно свободный режим работы, и я смог уделять достаточное время своим личным делам.

Наступил 2001-й год. Я по-прежнему трудился инженером по охране труда в системе ресторатора А. Деллоса, а в свободное время занимался деревенскими и дачными делами попеременно то в Ярославской, то в Калужской области, где разворачивалась стройка моей скромной дачи.

Неожиданно мне в голову пришла мысль о возможности получения дополнительной пенсии за выслугу лет как бывшему госслужащему. В это время как раз были приняты первые документы по этому вопросу. Мой трудовой стаж руководящей работы в партийных органах, которая засчитывалась в госслужбу вплоть до момента отмены 6-й статьи Конституции СССР, и в аппарате Правительства СССР превышал требуемые для назначения дополнительной пенсии 15 лет.

Я «ничтоже сумняшеся» не нашел ничего лучшего, как обратиться с письмом по этому вопросу к заместителю Председателя Правительства РФ Матвиенко В.И., которую хорошо знал ещё по Ленинграду. Ровно через две недели я получил ответ из Госкомтруда России. Мне сухим официальным языком было разъяснено, что закон обратной силы не имеет, а касается тех госслужащих, которые сейчас выходят на пенсию. Поразмыслив, я подумал, что неплохо было бы мне на годик-полтора устроиться на какую-либо госслужбу, а потом снова выйти на пенсию.

Здесь мне на помощь пришел мой старый друг Борис Орешкин, работавший теперь начальником Северо-Западного округа Госатомнадзора. Он походатайствовал за меня в одном из главков Комитета, и там согласились подыскать мне работу по линии взаимодействия с ЛАЭС имени В.И. Ленина. В принципе меня это устраивало, но  должно было пройти согласование этого вопроса с руководством Комитета.

В это же время я решил наведаться к моему бывшему товарищу по работе в Красноярске-26 Валерию Лебедеву, ставшему недавно одним из заместителей Министра атомной энергетики и промышленности. Валерий Александрович встретил меня в здании бывшего Минсредмаша на Большой Ордынке по-дружески, мы поговорили «за жизнь», затронули возможность моего трудоустройства в министерстве (я опять отступил от своего правила не возвращаться в прежние места).

И тут я имел неосторожность по своей наивности сказать, что параллельно рассматривается вопрос о моей работке в Госатомнадзоре.

– Я хорошо знаю председателя Комитета Юрия Григорьевича Вишневского, – немного подумав сказал мой тёзка, – это, пожалуй, будет лучшим вариантом для тебя.

Я понял, что наш разговор окончен, и тепло распрощался с заместителем министра.

Валерий Александрович словно «в воду глядел» – лучшего варианта для меня не получилось. Вышедший из отпуска Вишневский Ю.Г. быстро закрыл вопрос о моем трудоустройстве в Комитете, ссылаясь на мой возраст, который, по его мнению, будет препятствовать работе госслужащего. Как мне потом сказали знакомые ребята из Комитета, причина была другой и заключалась в том, что во время работы в ЦК КПСС я где-то или «перешел дорогу», или помешал в чем-то ему, хотя сколько я не вспоминал, ничего на этот счет не вспомнил.

Так вполне предсказуемо бесславно закончились мои попытки найти себе место в хорошо знакомых мне организациях, связанных с атомом и энергетикой, т.е. там, где когда-то начинался, а затем продолжился мой большой и сложный трудовой путь.

Заканчивался 2001-й год. Прошло ровно десять лет после развала великой страны. На моих глазах в муках рождалась новая Россия. Тщетно пытаясь «вписаться в рынок», я не сумел «это рыночное поле перейти», лишь с переменным успехом трудоустраивался в качестве наемного работника то там, то здесь. В такие моменты удавалось дополнить наши с супругой пенсии и с помощью «домика в деревне» обеспечить более или менее нормальный уровень существования. Но я не терял надежду на лучшее будущее.

*     *     *

Количество показов: 901