Переселенцы

Переселенцы

Старший в семье

Степан Крушинский вместе с другими выходцами с левого берега Днепра, рискнувшими покинуть родные украинские хаты и отправиться на сибирские просторы, поселился на землях, принадлежавших Медвеженской казачьей станице в Петропавловском уезде Омской губернии. Земли изобиловали лесами, озерами и болотами. Леса вырубались, на их месте развивалось земледелие, которое было основным занятием украинцев и на их родине. Украинские переселенцы принесли на сибирскую землю новые для нее овощные культуры, стали применять новые методы обработки полей, которых не было у старожилов.

Историческая справка. В истории Государства Российского заметное место занимает такое явление как переселение украинцев в Сибирь. До 19 века переселение людей в Сибирь в основном носило характер ссылки на каторгу и на поселение по приговорам судов и распоряжениям администраций. Но в начале 19 столетия необходимость экономического развития восточных регионов требовала от властей принятия мер, содействующих грамотному и эффективному заселению этого края.

Также Сибирь все более стала привлекать внимание правительства, как колония для избытка населения из центральной части России. В связи с этим был издан ряд документов, разрешающих переселять крестьян из центральных регионов за Урал. Местные губернаторы должны были помочь вновь прибывшим и предоставить им все необходимое для первоначального обзаведения.

Однако массовое переселение украинского населения в Сибирь началось с конца 1860-х годов. По реформе 1861 года крестьяне были наделены землёй, но распоряжалась надельной землёй община. Крестьянские семьи росли, поэтому земли на душу населения в общине становилось всё меньше. Начался голод, и люди двинулись с насиженных мест в города и на свободные земли. Сибирь, где не было помещичьих хозяйств, и существовали огромные массивы свободных земель, стала главным районом переселения. Тысячи украинских семей переселились в Сибирь в конце ХIХ - начале ХХ века.

Поток переселенцев шел, в основном, из южной части страны, старейшего земледельческого центра черноземной полосы – Полтавской, Черниговской, Харьковской губерний. С 1864 по 1914 год в Сибирь переселилось 3, 7 млн. человек, основная масса которых были выходцами из южных районов России. Значительное количество украинцев, прибывших из Левобережной Украины, довольно компактно сосредоточилось в южной части Омского Прииртышья – в Тюкалинском, Петропавловском и Омском уездах. Переселенцы в Сибирь располагали целым рядом льгот. Они имели право на получение ссуд на продовольствие и покупку семян, освобождались от уплаты казенных сборов и арендных платежей за отведенные земельные наделы на три года и т.п.

В 1891 году. правительство России приняло решение о постройке Сибирской железной дороги за казенный счет от Самаро-Златоустовской магистрали до Владивостока. Строительство Сибирской магистрали протяженностью 6500 км было начато одновременно с двух сторон и завершено в рекордно короткие сроки — с 1891 по 1903 год.

Прошла трасса Сибирской железной дороги и по землям, где обосновалась семья Крушинских. В 1894 году неподалеку от них была открыта железнодорожная станция «Медвежья», получившая своё название от посёлка Медвежка, находившегося в 4 км от станции. В 1904 году из поселка при железнодорожной станции выселилось несколько семей казаков, они расположили свои постройки на окраине озера вблизи дома сторожа переезда – казака по фамилии Булай. Посёлок, который начал быстро разрастаться, стали называть «Булаево». Управление железной дороги приняло это название и переименовало железнодорожную станцию.

Осенью 1913 года в большой крестьянской семье Степана Крушинского, насчитывавшей восемь детей, четыре сына и четыре дочери, случилось знаменательное событие – к ним пришел заезжий городской фотограф. Мать нарядила семерых детей (старшая дочь Софья к этому времени уже была замужем и жила отдельно) в новые рубахи и штаны и усадила на скамейки вокруг стола, выставленного во дворе. Сам Степан, уже тяжело больной, тоже по этому случаю вышел из дома и сел рядом с женой. Фотограф установил свой чудо-ящик на деревянной треноге, велел всем сидеть тихо и сделал снимок. Это фото стало первым в жизни шестилетнего Архипа, второго сына в семье, и последним для самого отца – через полгода Степан Крушинский умер. Вскоре началась Первая Мировая война, и старшего из сыновей, Тимофея, забрали в армию. Через несколько месяцев в семью с фронта пришло известие о его гибели. Это был второй тяжелый удар по матери, которая осталась одна с шестью ребятишками. Теперь старшим «мужиком в доме» и главной опорой в хозяйстве для матери и старшей сестры стал Архип, которому едва исполнилось семь лет.

Крестьянское хозяйство семьи Крушинских состояло из 3-х лошадей, коровы и нескольких овец, а также огорода и небольшого земельного надела. Землю засевали зерновыми, на время уборки мать нанимала работника. Семья жила повседневным тяжелым крестьянским трудом, добывая «в поте лица» хлеб свой. Но судьба продолжала отворачиваться от них. Уже в начале 1916 года умерла старшая сестра, а в осенью того же года болезнь забрала и вторую сестру. За короткий срок из жизни ушли четыре человека, совсем обескровив большую семью.

Архип теперь был старшим над двумя братишками и сестренкой, и мать стала все чаще поручать ему ведение дел по хозяйству. Он втянулся в крестьянскую работу и вполне справлялся с порученными делами: ухаживал за лошадьми, чистил хлев у коровы и овец, кормил их. Особенно любил Архип лошадей, и все свободное время старался проводить с ними.

По соседству с Крушинскими проживала семья местного священника. Архип сдружился с сыном священника, своим ровесником, и тот научил его читать и помог выучить таблицу умножения. Попадья, или как её все называли, матушка, была учительницей в местной церковно-приходской школе. Она уговорила мать послать Архипа в эту школу, и осенью 1916 года он начал свою учебу «без отрыва от производства». Учился Архип так жадно и прилежно, что за два учебных сезона окончил четыре класса сельской школы, да ещё с похвальной грамотой. На этом его учеба временно закончилась.

Осенью 1917 года в России произошла социалистическая революция. По стране с запада на восток покатилась революционная волна, шло становление Советской власти. Десятилетнему пареньку трудно было разобраться в происходящих событиях, Архип видел, что происходит что-то важное и серьезное, но плохо это или хорошо, понять не мог. Со следующего года спокойная жизнь в их краях закончилась. Сначала в уезде обосновались красные, потом пришли белые.

В соседнем Омске Советская власть пала 7 июня 1918 года. В город вступили казаки атамана Красильникова и отряды чехословакского корпуса. В период с июня 1918 года по ноябрь 1919 года город был резиденцией Верховного правителя России, адмирала Александра Васильевича Колчака (1874-1920), объявившего Омск столицей белой России.

К лету 1919 года главная группировка войск адмирала была разбита. Курс Колчака на реставрацию дореволюционных порядков привел к массовому партизанскому движению. Потерпев поражение, Колчак передал власть А.И. Деникину и атаману Г.М. Семенову.

Красная Армия гнала белые отряды на восток. Отступая под натиском красноармейских частей, колчаковцы поспешно удирали. Они забирали у местного населения лошадей, складывали в телеги награбленное имущество и угоняли с собой часть взрослых. Матери Архипа тоже велели запрячь лошадей и ехать с ними до станции «Татарская», откуда всех погнали дальше. Ночью мать тайком взяла своих лошадей и верхом уехала домой к детям. Здесь уже не было колчаковцев, и, казалось, жизнь начинет снова входить в нормальную колею. Однако злой рок продолжал преследовать семью Крушинских. Через некоторое время мать заболела головным тифом и потеряла зрение. Так Архип в свои 12 лет стал «главой семьи», имея на руках слепую мать, двух младших братьев и сестренку. 

От сельской коммуны до районного автопарка

Работа эта ему нравилась, потому что с детства Архип любил природу, поля и леса, реки и озера, и очень трепетно относился ко всему живому, что обитало в этих местах. Но не только радость доставляла ему окружающая действительность. Много горя и человеческих слез снова довелось увидеть молодому парню, на его глазах от голода умирали люди. Однажды в поле Архип встретил несколько таких несчастных и бедных случайных прохожих и отдал им из жалости все харчи, выданные ему хозяином на несколько дней. Когда он вернулся домой, то рассказал хозяину, что не мог поступить иначе, и заплакал. Но вместо того, чтобы отругать пастуха, старик обнял его, поцеловал и тоже заплакал.

Историческая справка. VIII съезд большевистской партии в 1919 году признал необходимым перейти от политики нейтрализации среднего крестьянства к политике прочного союза с ним при сохранении в этом союзе руководящей роли пролетариата. «...Съезд дал указание проводить социалистические мероприятия в деревне (создание коммун, сельскохозяйственных артелей), не допуская принуждения. Во всех случаях, где затрагивались жизненные интересы середняка, надо было идти на практические соглашения с ним, на уступки середняку в определении способов проведения социалистических преобразований». Постановление VIII съезда определило законодательство о колхозах. Участие середняка в колхозном движении значительно усилилось, одновременно шел рост коллективных хозяйств за счет пролетариев города, бедноты и батрачества в деревне.

Одна из таких сельскохозяйственных коммун была организована в апреле 1920 года неподалеку от поселка, где проживал Архип. В бывшую усадьбу сбежавшего куда-то во время революции помещика съехалось много семей из окрестных населенных пунктов, в том числе и семья Крушинских.

В поместье находилось немало скота и инвентаря, всевозможных ценных вещей. Все записавшиеся в коммуну люди также привозили с собой свой скот, имущество, инвентарь, словом все, что у них было. Даже деньги, имеющиеся у отдельных коммунаров, добровольно сдавались в кассу коммуны. Правда, у некоторых вообще ничего не было.

Все члены коммуны работали по способностям и получали продукты равными долями, пайками. Денежной оплаты труда в коммуне не было. Нетрудоспособные члены коммуны обеспечивались на равных основаниях с работающими. Дети коммунаров получали полный паек питания даже тогда, когда коммуна испытывала затруднения с продовольствием и была вынуждена устанавливать ограниченные нормы.

Но не все было так гладко у коммунаров. Сознание людей, как и их прежнее имущественное положение, различалось довольно сильно. Очень часто между ними возникали споры и распри по поводу хозяйственных дел. К тому же большинство коммунаров оказалось верующими людьми, а коммунисты по своим идеям и «новому сознанию» должны были быть атеистами, они пытались доказывать «темным людям», что Бога нет. Но эти доказательства, как правило, не возымели нужного действия, и на этой почве тоже возникали распри между членами коммуны.

В числе верующих находился и Архип Крушинский. Конечно, он слабо разбирался во всех этих вопросах, лишь гораздо позднее Архип станет в значительной степени атеистом, но, будучи в коммуне, продолжал верить в Бога и втайне молился особым способом. В коммуне была общая столовая, в которой все питались в несколько смен. Рацион был очень скудным – ведь вокруг умирали от голода люди. Архипу всегда после обеда или ужина хотелось снова есть, и он, выходя из столовой в коридор, заходил в угол, за дверь, открывавшуюся к стене, где на скорую руку два-три раза крестился, после чего шел по своим делам. Семья прожила, а точнее просуществовала, в этой коммуне почти три года.

Историческая справка. В августе 1920 года из населённых киргиз-кайсаками (так тогда называли казахов) Уральской, Тургайской и Семипалатинской областей, северной части Закаспийской области, Букеевской губернии и южной части Оренбургской губернии была образована новая автономия в составе РСФСР — Киргизская АССР со столицей в Оренбурге. В 1921 году этой республике была передана большая часть Омской губернии, в том числе и Петропавловский уезд.

Позднее в апреле 1925 года Киргизская АССР была переименована в Казакскую АССР, столица была перенесена из Оренбурга в Кызылорду. В дальнейшем, в процессе социалистического строительства, Казакская АССР была преобразована в союзную республику – по Конституции CССР 1936 года Казакская АССР стала называться Казахской ССР.

Конечно, хозяином шестнадцатилетний Архип был еще неважным, несмотря на имевшийся у него богатый опыт по преодолению различных жизненных трудностей. Софья Степановна и Иван Николаевич по старшинству опекали молодого парня, помогали ему советами и наставлениями, руководили и направляли его. Так они совместно прожили пять лет.

В начале 1928 года в семье Черноусовых и Крушинских наметились изменения. Иван Николаевич и Софья Степановна собрались уезжать на Северный Кавказ, где в районе Пятигорска была организована сельскохозяйственная коммуна. Звали они с собой и Архипа, но он не мог, конечно, оставить больных мать и младшего брата на попечении среднего брата Ивана. Тогда Иван Николаевич завел с Архипом мужской разговор на серьезную тему. «Архип, ты уже парубок, при том я знаю, что ты гуляешь с Марусей. Я знаю, что она хорошая девушка, круглая сирота, матери своей не знает, отец умер, когда ей было, как и тебе, семь лет».

Маруся жила у бывшего пленного серба, который её удочерил. Архип часто ходил к ним на квартиру, и Емельян Иванович, как звали серба, его уважал и в шутку называл зятем. Правда, его жена, русская женщина, была довольно странным человеком, любительницей выпивки, от наличия или отсутствия которой на столе коренным образом менялось её настроение. В общем, вопрос встал о женитьбе Архипа, так как оставаться ему одному после отъезда Черноусовых было никак нельзя, кто-то должен был помогать по дому и, особенно по уходу за больной матерью, которая последние три года была прикована к постели.

Однажды вечером Иван Николаевич, Софья Степановна и Архип пошли свататься. Маруся и её отец приняли их хорошо, но мачеха была явно не в духе и преобразилась лишь, когда на столе появилась бутылка водки. Маруся дала своё согласие, родители договорились через некоторое время сыграть свадьбу и естественно стали готовиться. Не прошло и трех дней, как к Архипу прибежала Марусина подруга: «Архип, иди скорей к Марусе – к ней пришел свататься твой друг Степан Жидейко».

Архип не верил своим ушам – Степан его хороший друг, получается действительно неприлично. Он пошел к Марусе. В избе за столом сидел его друг Степан с отцом и братом, они выпивали вместе с Марусей и её родителями. Когда Архип попросил Марусю объяснить, что это все означает и что здесь делает Степан, она выскочила из-за стола, заплакала и бросила: «Я отказываю и Степану, и тебе». После этого все разошлись по своим домам. Архип стал раздумывать, почему она отказала ему и, кажется, понял. Этот Степан был из богатой семьи, они имели свою лавку, много скота и жили в полном достатке. Нашлись «доброхоты», которые вместе с мачехой начали обрабатывать Марусю. За кого ты собралась, за голодранца. У него полная хата инвалидов, будешь убирать и ухаживать за ними. Короче, забили ей голову. И хотя Емельян Иванович был на стороне Архипа, один он ничего не смог поправить. Через несколько дней Катя, подруга Маруси, сообщила, что Степан опять пришел к Марусе свататься. И Архип снова пошел к ним. На этот раз прямо на пороге он услышал: «Архип, я тебе отказываю и выхожу замуж за Степана». Уходил Архип с больной головой и разбитым сердцем.

Время лечит душевные раны. Нашел и Архип себе утешение в лице еще одной Марии, урожденной Сушко, которая жила в этом же поселке вместе с родителями и сестрой Евгенией. Свадьбу сыграли тихую и скромную. Софья Степановна и Иван Николаевич уехали в Ставропольский край под Пятигорск, в район станицы Новогеоргиевской. А молодые, Архип Степанович и Мария Никитична Крушинские начали свою совместную семейную жизнь в поселке Булаево, который в 1928 году стал центром вновь созданного Булаевского района.

В конце января 1929 года у них родилась дочка, которую назвали Любой, а вскоре похоронили мать Архипа. Средний брат Иван через некоторое время уехал на Кавказ к Черноусовым. Через полтора года в семье на свет появился и первый сын, Николай. А еще через полгода не стало и младшего брата Архипа, давно и тяжело болевшего. Так тихо и незаметно происходила смена поколений.

В 1931 году Архипа призвали на службу в Красную Армию. Он попал на Северный Кавказ и служил недалеко от тех мест, где проживали его родные. Архип окончил водительские курсы, и на военном грузовике два года колесил по кавказским дорогам. Вернувшись в родное Булаево, он устроился на работу в районное автохозяйство по своей новой специальности, сменив крестьянское дело на шоферское ремесло. Крутить баранку автомобиля ему нравилось, его романтическую душу всегда привлекали просторы и дальние дороги, которых впереди у него будет еще не мало.

В 1937 году была открыта Булаевская средняя школа №1, в которой стали учиться Люба и Николай Крушинские. В сентябре 1940 года Люба начала учебу в четвертом классе этой школы, где вместе с ней училась и её новая подружка Нина. Нина была единственной дочкой в семье Бабанина Михаила Никифоровича, работавшего председателем исполкома Булаевского райсовета депутатов трудящихся. Она с удовольствием изредка заходила в гости в большую семью Крушинских к своей подружке, не подозревая, что судьба готовит им серьезные испытания. 

В конце ноября 1940 года в семье Крушинских случилось прибавление, Мария родила мальчика. Старшие братья и сестры не могли нарадоваться симпатичному малышу, которого назвали Борей. Однако радость в семье была недолгой – Мария, почти сразу после родов, заболела воспалением легких и 26 декабря умерла, оставив Архипа наедине с пятью детьми. Старшей Любе было 11 лет, Николаю – 10, Вите – 6, Вере – 3 года, а младшему Боре шел 2-й месяц.

Архип очень переживал эту трагедию, часто плакал, глядя на детей, вспоминал свое тяжелое детство и не понимал, за что же небеса снова посылают ему такие тяжкие испытания. Что делать с малышами он не знал – может быть снова жениться, но кто же пойдет замуж за вдовца с пятью маленькими детьми.

На выручку пришла сестра Марии со своим мужем, которые, как могли, помогали Архипу и его детям. Но что было делать с самым маленьким, грудным ребенком. Многие советовали Архипу отдать Борю в детский дом, но он наотрез отказался. В Булаевской школе весь 4-й класс сочувствовал Любе Крушинской, у которой умерла мама, и остался совсем маленький братик. Её одноклассница, Нина Бабанина, рассказала дома о случившейся в семье подруги беде.

И вот однажды к Крушинским пришли супруги Бабанины, Михаил Никифорович и Анастасия Федоровна. Они попросили Архипа Степановича отдать в их семью маленького Борю, сказав, что будут воспитывать и любить его как родного сына. Архип понимал, что он не сможет дать младшему сыну полного семейного счастья. Михаил Никифорович работал председателем Булаевского райсовета, их дружная семья была материально обеспечена, люди о них отзывались хорошо. Как ни трудно было Архипу, пришлось ему согласиться. Он лишь попросил давать возможность старшим братьям и сестрам иногда навещать младшего брата, а когда тот вырастет, рассказать ему о родной семье.

Теперь у Любиной подруги, Нины, появился маленький братик Валера, которого Бабанины усыновили, оформив ему свидетельство о рождении от 1 января 1941 года. Часть забот о воспитании детей от Архипа Степановича перешла к Михаилу и Анастасии Бабаниным. Судьбе было угодно переплести в непростой жизненной коллизии эти две семьи на долгие годы. Первое время старшие братья и сестры наведывались в гости к Нине и Валере, были у них на новогодней елке. Бабанины сфотографировали Валерия и дали фото на память родным.

Началась война. В жизни многих семей произошли крутые перемены. В феврале 1942 года Бабанины уехали из райцентра Булаево, и Крушинские надолго потеряли с ними связь.

Архипа Крушинского не отправили на фронт в начале войны только по одной причине – на его иждивении после смерти жены, Марии Никитичны, осталось четверо маленьких детей, содержать которых ему помогали родственники. А когда закончились все отсрочки, и в конце 1942 года пришла его очередь надеть солдатскую форму, знакомый военком, смилостивившись над незавидным семейным положением отца, поспособствовал его направлению в автомобильную группу воинской части 8285 в составе Особой бригады НКО, расквартированную на советско-монгольской границе.

Таким образом Архипу пришлось снова сесть за баранку. Целых три года он гонял свой ЗИС, а затем сменивший его американский «Студебеккер», по Чуйскому тракту, перевозя различные воинские и стратегические грузы из России в Китай и наоборот. Довелось ему побывать и в Монголии, и в ряде китайских городов и провинций, посмотреть на других людей и, как он сам впоследствии признавался, немного почувствовать на себе дыхание Азии. 

За самоотверженный и опасный труд военного шофера, красноармеец Крушинский Архип Степанович был награжден медалью "За победу над Японией".

Вернулся он домой, в свой райцентр Булаево, в конце 45-го, уже после окончания войны с Японией. Первое время снова шоферил в райисполкоме, а потом, возможно, за его добросовестность и порядочность был поставлен на «прорывный» участок — заведовать товарным складом райпотребсоюза. И хотя он совсем не стремился на эту «хлебную» по тем временам должность, но продолжал и на ней трудиться старательно и честно, насколько это вообще возможно на такой работе, не догадываясь, что сослужит она ему плохую службу.

Роковая ошибка Архипа Крушинского

Заканчивался 1947-й год. Вот-вот должна была грянуть первая послевоенная денежная реформа, в которой так нуждалась обескровленная войной страна. По каким-то, только им известным каналам, районное начальство узнало о готовящейся реформе накануне и решило на ней слегка подзаработать. Архипа Степановича пригласили в районное управление МГБ СССР. В кабинете находилось несколько руководителей районных органов. Без долгих разговоров Архипу предложили в нарушение установленного порядка отпустить по оптовым ценам со склада присутствующим здесь начальствующим гражданам значительное количество спирта в бочках и мануфактуры, оформив для этого фиктивные накладные.

Отец попытался было возразить и уйти от явно незаконной операции, но его попытки были пресечены самым решительным образом в полном соответствии с духом времени — ему показали имевшийся на него компромат. В бумаге сообщалось, что на квартире у некоей известной ему особы, с которой в близких отношениях он находился последний год, а проще говоря, его сожительницы, обнаружен рулон ткани, такого же типа и фасона, что находятся на вверенном ему складе. Это, при желании, могло быть квалифицировано как «хищение государственного имущества», а что это такое, объяснять Архипу не было нужды. Не догадываясь о предстоящей реформе и планах начальствующих лиц, но прекрасно понимая, что в случае отказа он вновь обречет своих детей на сиротство, отец пошёл на сделку с совестью, о чём потом сожалел до конца дней своих.

Понял же Архип, куда он влип, лишь, когда через несколько дней свыше поступила команда прекратить отпуск товаров со склада, провести полную инвентаризацию и переоценку всех товарных остатков. Денежная реформа благополучно завершилась, а через некоторое время в торговых точках района появился в продаже питьевой спирт и различные ткани, которые были пущены в продажу лихими начальниками-комбинаторами, принося им солидный по тем временам доход.

Всё было бы ничего, однако кто-то «заложил» районных начальничков. Прибывшая из Петропавловска специальная комиссия быстро разобралась с этим несложным делом. Приговор проворовавшемуся начальству был чрезвычайно суров — все комбинаторы вместе со своими семьями были ночью вывезены из райцентра в неизвестном направлении, имущество их было полностью конфисковано, о дальнейшей их судьбе ничего не известно.

К «стрелочнику» Архипу Крушинскому местная Фемида оказалась чуть мягче – 17 лет лишения свободы с конфискацией имущества по статье «…за соучастие в хищении госимущества в крупных размерах, совершенное по предварительному сговору группой лиц». Архипа отправили на отсидку в Красноярский край, в город Нижне-Енисейск. Его дети снова оказались на попечении родственников. Когда пришли судебные работники описывать имущество с целью его последующей конфискации, то не поверили своим глазам — в обшарпанном доме «ворюги-завсклада» и за версту не пахло ничем, что могло бы представлять какой-либо интерес для них. Отнять же единственную корову, кормилицу семьи, рука не поднялась ни у кого.

Шли годы, жизнь продолжалась. Архип исправно «тянул срок» в Сибири, его дети росли, самостоятельно выбирая свою дорогу. Старшая дочь Люба по-прежнему жила в Булаево вместе с младшей сестрой Верой под присмотром родственников. Оба брата уехали в Петропавловск на учебу: Николай – в железнодорожное училище, Виктор – в ремесленное училище. Осенью 1949 года до Крушинских дошла весть, что Бабанины живут недалеко от Петропавловска в поселке исправительно-трудовой колонии №3, где работал Михаил Никифорович. Люба срочно приехала в город и отправилась на поиски своего младшего брата.

Добравшись до поселка колонии, разыскала одноэтажный дом барачного типа, стоявший на единственной улице-дороге поселка, но не посмела зайти в квартиру к Бабаниным. Она поговорила с соседкой. Та рассказала, что Валерий ходит в школу, учится на «отлично». В семье его любят и балуют. Любе стало неловко нарушать благополучие семьи, вносить в нее какие-то тревожные нотки, расстраивать родителей Валерия. Она уехала назад в город, оставив в недоумении разговорчивую соседку. Сам факт осознания того, что их младший братишка живет недалеко от них, уже действовал успокаивающе на старших братьев и сестер. На следующий год в поселок заехал Виктор, который все-таки ненадолго зашел к Бабаниным, но Валера был где-то на рыбалке, и они не встретились. Соседям сказали, что это сын их старых знакомых. Навряд-ли это удовлетворило их любопытство, уж больно похож был этот «знакомый» на соседского Валерку.

Наступила весна 1953-го года. Вместе со «смертью вождя народов» наметились серьезные перемены, началась перестройка власти и жизни общества. В стране была объявлена большая амнистия. Тысячи людей смогли покинуть места лишения свободы и вернутся к нормальной жизни. Однако, эта амнистия обошла Архипа Крушинского стороной. И только в середине 1954 года хрущёвская волна пересмотра уголовных и политических дел сталинского периода докатилась и до него. Дело пересмотрели, переквалифицировали его поступок соответственно истинным обстоятельствам происшедшего и полностью сняли с него судимость. Он возвратился домой, радуясь обретённой свободе и восстановленной справедливости, но горечь и обида на себя за пропавшие годы, за страдания детей не оставляли его всю оставшуюся жизнь.

К этому добавлялись угрызения совести по поводу своего давнего вынужденного согласия отдать младшего сына в чужую семью, решения, надолго оторвавшего того от родных братьев и сестёр. Конечно, Архип прекрасно понимал, что не случись этого, неизвестно — выжил ли бы вообще на белом свете его последний ребёнок. Тем не менее, он не оставлял попытки разыскать Михаила Никифоровича, следы которого, как он полагал, затерялись где-то в бескрайних степях Северного Казахстана. Он, конечно, не мог знать, что семья Бабаниных ещё «холодным летом 1953 года» отправилась в дальнее странствие — искать счастья в предгорья Карпат, в далёкий и загадочный, богатый фруктами и солнцем город Черновцы, где жили их родственники.

Долгожданная встреча 

Время шло. Семьи Крушинских и Черноусовых перебрались из Северного Казахстана в Омск. Старшая дочь Люба вышла замуж на Петра Левченко, жили они в частном доме на окраине Омска. Люба работала в ресторане на вокзале, Петр слесарничал на заводе. Семья пополнилась дочкой Татьяной.

Николай после армии закончил Омское военно-пехотное училище и в звании капитана остался там же служить.  Занимался спортом, был чемпионом Сибирского военного округа по военному троеборью. Он оказался страстным охотником и рыболовом. Николай женился на Лиде, родственнице одного из руководителей УКГБ по Тюменской области. У них родилась дочь Ольга и сын Александр.

Виктор окончил Ленинградский политехнический институт имени М.И. Калинина по специальности инженер по технологии сварки и остался работать в Ленинграде. Там он женился на Людмиле, в скором времени у них появилась дочь Наталья.

Вера также получила техническое образование, вышла замуж за Константина Пиго и работала на Омском приборостроительном заводе имени Козицкого. У них родился сын Юра.

Архип Степанович женился и проживал в своей квартире, там же в Омске, отдельно от детей. Все последние годы Крушинские не теряли веру в то, что удастся разыскать Михаила Никифоровича Бабанина и прояснить судьбу маленького Бори (Валерия), отданного на воспитание в чужие руки.

До них доходили отрывочные сведения о том, что у Михаила Никифоровича умерла жена, а Валерий поступил на учебу в институт, но где он учится, не было известно.

И вот в 1961 году неожиданно в конце тоннеля появился маленький лучик света, и помог этому сам Михаил Никифорович, который, по-видимому, решил, что пора наконец развязать этот затянувшийся узел.

Брат мужа Любы ездил в Булаево и случайно встретил там знакомого семьи Крушинских – Малафеева Ф.А. Он и рассказал ему, что недавно встретил Михаила Никифоровича на вокзале в Булаево, когда тот ехал в командировку в Красноярский край. Михаил Никифорович сам спросил у него, не знает ли тот адрес Крушинских. Малафеев дал ему адрес Любы, а в ответ получил его адрес и информацию, что Валерий учится на 4-м курсе Томского политехнического института.

Николай, который в этот период неоднократно бывал в Томске, только крякнул от досады, что был рядом с братом, но не знал этого.

Люба написала большое письмо на адрес Томского политехнического института. И в скором времени пришел ответ от Валерия, а через пару месяцев в период студенческих каникул он сам прилетел в Омск. Радости Крушинских не было предела. В уютном доме Любы Левченко собрались все родные вместе с тетей Соней. За щедрым столом под стопку прекрасного чистейшего самогона-первача разговоры затянулись далеко за полночь. Конечно, было, о чем поговорить людям, разлученным на долгие годы волею судеб.

Крушинские очень тепло отзывались о Михаиле Никифоровиче и были довольны тем, что Валерий хорошо воспринял свое воссоединение с родными, и в то же время остался верен своему приемному отцу и матери. Несколько дней погостил Валерий в Омске и позже ещё не раз наведывался к своим родным, которые всегда ему были рады.

Эпилог

Весной 1962 года студент-пятикурсник ТПИ Валерий Бабанин вместе с несколькими сокурсниками прибыл в Омск на Омский нефтеперерабатывающий завод на преддипломную практику. Темой его дипломной работы было «Расширение теплоснабжения нового микрорайона г. Омска на базе реконструкции одной из турбин Омской ТЭЦ-3». И хотя обосновались друзья в общежитии пожарной части на НПЗ, большую часть свободного времени Валерий проводил у сестры Веры, которая проживала на ул. Чкалова недалеко от берега Иртыша. На противоположном берегу реки размещался аэропорт, и вечерние самолеты, поднявшись в воздух, набирали высоту как раз над их домом, не давая дипломнику заснуть. Лишь через несколько дней он смог кое-как приспособиться к этой обстановке. За три недели, проведенные в Омске, Валерий не забывал навещать и отца, и старшую сестру Любу.

Шли годы, жизненные дороги продолжали разводить родных людей в разные стороны.

Николай всё также трудился на армейской ниве. Он с семьей перебрался в Алма-Ату, где стал преподавать в военном общевойсковом командном училище, успешно окончил Высшие офицерские Краснознамённые курсы «Вы́стрел» в Солнечногорске. В 1979 году вместе с женой Лидой приезжал в Ленинград и Сосновый Бор погостить у своих братьев Виктора и Валерия. Выйдя на военную пенсию, занимался семьей, внуками и любимой рыбалкой.

Его сын Александр пошел по стопам отца – окончил в 1982 г. общевойсковой факультет АВОКУ и до 1995 г. проходил офицерскую службу в нескольких воинских частях. Затем почти шесть лет проработал на одной из дальневосточных таможен. Женился на Марине, жительнице Донецка, и перебрался туда на постоянное место жительства.

Виктор продолжал трудиться на ленинградских предприятиях. После преждевременной кончины жены Людмилы, женился на Евгении, у них в 1970 году родился сын Дмитрий. Валерий несколько раз бывал в Ленинграде в гостях у Виктора и его семьи, а когда он переехал на работу в Сосновый Бор, встречи братьев и их семей стали регулярными.

Архип Степанович, выйдя на заслуженный отдых, провел последние годы своей жизни в Омске. В 1972 году он прилетал в Ленинград, где гостил у Виктора, а потом и у Валерия в Сосновом Бору. Он с большим удовольствием и любовью общался со своими внучками Натальей, Ларисой и внуком Димой.

Новое поколение семьи Крушинских продолжало идти своими дорогами судьбы, стараясь хранить память о своих предках и верность семейным традициям. У каждого из них впереди была сложная, насыщенная интересными и яркими событиями жизнь, достойная отдельного разговора.

⇒ назад в раздел «Истоки»